Семашко-Сенная-Серафимовича
Семашко
— Да ты что?! Семашко – это, знаешь, какой доктор? Великолепнейший! – горячится Саша с улицы Семашко, что расположилась у берега реки Уфа в Шакше. — А ты говоришь — революционер. Не может Семашко революционером быть: он людей лечил. А то сейчас как набегут улицу во что-нибудь переименовывать, — все никак не мог успокоиться Александр.
Написано для и опубликовано в "Уфимкие ведомости".
И кто из нас был прав? На самом деле — мы оба. Николай Семашко сразу после поступления на медицинский факультет Московского университета в 1893 году примкнул к московскому кружку социал-демократической организации «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Вскоре в биографии двадцатилетнего студента начались аресты, ссылки. Во время одной из ссылок он втайне от полиции завершил курс обучения в Казанском университете, где получил в 1901 году звание «лекаря с отличием». И с тех пор эти две линии судьбы следовали неразлучно.
В 1905 году Николай Семашко оказался одним из организаторов вооруженного сопротивления карательной операции в рабочем пригороде Нижнего Новгорода, в Сормове. После поражения восстания он был арестован и провел 9 месяцев в ожидании виселицы, или, как тогда говорили, «столыпинского галстука». Но судьба и на этот раз оказалась благосклонна к молодому врачу. Ему удалось под предлогом развившегося туберкулеза выйти из тюрьмы и выехать за границу, где он впервые лично смог пообщаться с Георгием Плехановым, своим орловским родственником. Правда, политические разногласия очень быстро свели их личное общение на нет.
После революции Николай Семашко стал одним из организаторов советской системы здравоохранения, плодами которой мы пользуемся до сих пор. История приписывает ему такую фразу: «Хорошего врача прокормит народ, а плохие нам не нужны». Кстати, с этим именем связана и биография нашего города. Еще в 1920 году Семашко направил в Уфу на борьбу с эпидемией брюшного тифа отряд своих земляков – орловских врачей. А в 1941 году он вместе с профессурой Первого Московского мединститута оказался в Уфе, в эвакуации. Чуть меньше года Семашко прожил в нашем городе, но успел сделать немало для налаживания в Уфе системы эвакогоспиталей и медицинской помощи эвакуированным детям.
Но вернемся в наше время. Пожалуй, это закономерно, что в самом начале улицы Семашко находится «Уфимский завод металлических и пластмассовых изделий». Он был основан еще до войны, в 1940 году. Сегодня здесь выпускаются современные средства реабилитации и передвижения для инвалидов с нарушенной функцией опорно-двигательного аппарата на уровне, а по ряду параметров и выше мировых образцов.
— Вот на этом заводе я и работаю, — гордо заявил Александр. — А улица у нас замечательная, тихая.
Сенная
Улица с таким характерным для всех старинных российских городов названием отсчет своей жизни начала с первой половины XIX века. Только была она тогда не улицей, а самой настоящей площадью, которая располагалась в квадрате между Вавиловской (Зенцова), Никольской (Гафури), Большой Успенской (Коммунистической) и Кузнецкой (Чернышевского). Как это можно было бы назвать по аналогии с сегодняшним днем, здесь находилась самая мощная заправка фуражом тогдашнего городского транспорта. И торговали здесь сеном вплоть до 40-ых годов XX века, затем площадь стала застраиваться домами. Большая ее часть стала Коммунистической улицей, а вот та часть, что относилась к спуску в Нижегородку, приняла название Сенной улицы. Впервые это наименование появилось на карте Уфы от 1939 года.
Сегодня знакомство с этой улицы начинается с троллейбусного кольца на Аральской.
— Правда, в последнее время троллейбусы стали ходить реже, и маршрутки сократили, — пожаловалась нам Зухра Гайнисламовна, одна из жительниц улицы.
— Поэтому-то нашу улицу почти никто и не знает, — вторит соседке Вера Федоровна, почти пятьдесят пять лет прожившая на Сенной.
— Когда мы сюда приехали с мужем из Москвы, здесь уже торговли сеном мы не застали. Все пространство здесь заросло травой чуть ли не по пояс. Красиво было, а уж какие запахи стояли на улице! Все это мне напоминало иногда родную Кубань.
— Вера Федоровна, а вы часто вспоминаете родные места?
— Я ведь застала оккупацию. Мой отец умер до войны, 9 мая 1941 года. Потом пришли немцы. Маму с десятью детьми выгнали в чистое поле. Старшему было 17 лет, младшая — еще в люльке. Вот там, в чистом поле, мы выкопали окопчик, в нем и зимовали все эти военные годы. И все мои семь сестер и два брата выжили, стали людьми…
В наш разговор то и дело вплетались задорные голоса местной детворы. Это Гоша, Рабани, приехавший в наш город из Таджикистана, и Никита играют в догонялки на широких просторах Сенной улицы. И их совершенно не заботят ни сказанья старины глубокой, ни межнациональные счеты и обиды.
Серафимовича
Это один из нечастых случаев, когда именем писателя улица была названа еще при его жизни. Улица Серафимовича появилась в Затоне 3 февраля 1937 года, а сам писатель покинул этот мир в 1949 году. Кстати, названием улицы стало отчество Александра Серафимовича Попова, который некогда избрал его для себя в качестве псевдонима.
Как часто это бывает в российской жизни, Александр Попов, прежде чем стать писателем Серафимовичем, всей грудью вобрал в себя и конспиративные встречи с казненным впоследствии Александром Ульяновым в Петербурге, и пороховые дымы пресненских баррикад в Москве. Резкая направленность его прозы на критику социальной несправедливости сыграла с ним зловещую шутку. Улица его имени не только появилась раньше смерти писателя, но и пережила его посмертную славу. Сегодня мало кто из нынешних школьников вспомнит его имя. Ведь знаменитый некогда роман «Железный поток» давно уже исключен из школьной программы. А жаль, ведь в наше время так часто говорят о толерантности, но почему-то крайне редко нам удается увидеть эту толерантность по отношению к своим нынешним или бывшим идеологическим противникам.
В наши дни улица Серафимовича спряталась между Судоремонтной и Союзной. Нам пришлось чуть ли не с четверть часа поколесить по окрестностям, пока наконец мы не нащупали «прореху» в плотной затонской застройке. И вот эта небольшая улица разверзлась перед нами спокойным массивом частного домовладения. На ближайшем заборе висела надпись: «Осторожно! За забором гав-гав»! И точно, гремя цепью, из ближайшей конуры появилась дружелюбная пёсья морда. Собака потянулась, размяла косточки и зевнула. Затем проверила свою косточку — не стащили ли ее журналисты, и зажмурилась, подставив бок весеннему солнцу.
13 декабря 2012 dzecko Машина времени
Источник: http://dzecko.livejournal.com/159467.html
