Я себя очень рано помню, лет с двух. И поэтому вот что помню, если покопаться в памяти.
Ряженых на улицах Уфы. В начале пятидесятых. Кто-то кричит со двора: ряженые, ряженые идут! И мы все сыпемся к воротам, а там издалека еще, по Аксакова, примерно там, где стоит теперь мой последний уфимский дом, где после многих переездов будут жить и умрут мои родители, идут странные люди в тулупах навыворот, ярко размалеванные, взлохмаченные, с гармошкой, и что-то горланят на всю улицу. Мне немножко страшно, я держу маму за руку. Довольно часто они тогда еще ходили.
Еще я застала, как гнали по этапу заключенных, по той же Аксакова. Тоже раздавался крик: гонят, гонят! И мы выходили за ворота смотреть на них. Строем, с серыми усталыми лицами, колонной чуть не во всю улицу, и солдаты по бокам с ружьями. Как в кино показывают. Кто-то совал им хлеб, молоко. Солдаты не ругались.
Беспризорных. Они воровали и просили милостыню. К нам как-то забрела девочка лет 10, босая, с изумительными глазами бирюзового цвета. Бабушка собрал поесть и я отнесла ей на крылечко. Бабушке самой приходилось побираться в революцию. Я боялась, потому что бабушка пугала беспризорными, не уходи со двора, беспризорные обидят. Девочка молча поела и ушла, завязав в узелочек остатки. А я уже перестала бояться и думала, что мы поиграем с ней.
Такие колесики от тележек и телег, к ним прилагалась железная палка с крючком на конце, как кочерга, и им катили колесико. Предмет вожделения всех мальчишек, престижный гаджет 50х, как сейчас айфон примерно. Катить было не так-то просто, мне раз дали попробовать и ничего не вышло. Помню звук, с каким катилось это колесико, железный такой скрежет. Звук моего детства.
Голубятни во дворах. Практически в каждом дворе. Они годов до 60х еще были. А в Киеве и сейчас есть, у нас на Оболони видела.
Лошади на улицах. В Уфе они еще в 70х годах товар развозили в магазины, Маша застала. А потом как-то незаметно исчезли.