Как наследие Ельцина спасает Путина или почему Россия не СССР?
В последнее время апокалипсические прогнозы развития для России заметно увеличились и даже приобрели какие-то сверхистеричные формы: http://www.currenttime.tv/content/artic
Однако, авторы пессимистических сценариев, как правило, строят свои схемы на историческом опыте СССР и его проблемах конца 1980- х гг., упуская при этом, что Россия не СССР и это имеет значение.
Во-первых, в отличие от СССР в России благодаря Б. Ельцину построены основы рыночной экономики. Хотя этот рынок не является свободным и имеет существенные дефекты государственного регулирования, монополизма и клановости, этот российский «crony capitalism» все же именно капитализм. В СССР проблема дефицита продовольствия была связана с тотальной национализацией всех отраслей экономики, что привело к их неэффективности и невозможности быстрой адаптации в условиях кризисных явлений. В России сегодня экономика более гибкая. Бизнес, не скованный централизованной государственной цепью Госплана, в состоянии быстро реагировать на негативные изменения внешней среды, даже если этот негатив исходит от собственного государства. Введение продуктовых контрсанкций привело к росту цен, сокращению ассортимента и качеству товаров, но вряд ли приведет к полному опустению полок магазинов и голоду. Просто потому, что в отличие от советских государственных магазинов, которые существовали в условиях государственного распределения и понятия не имели как составлять бизнес-контракты и налаживать внешние связи, современный бизнес умеет и будет находить выход из этих проблемных ситуаций просто в силу необходимости собственного выживания. Да, рыба из Норвегии лучше и дешевле, чем из стран Латинской Америки. Но рыба не исчезнет совсем. По крайней мере до тех пор, пока существует бизнес.
М. Горбачев с целью оживления экономической инициативы на местах инициировал реформы и инсталлировал либерализацию, что привело к непредсказуемым последствиям для него самого. Но на современному этапе В. Путину нет необходимости создавать бизнес-среду. Она создана Б. Ельциным и, хоть и не без проблем, но функционирует. Структурный тупик, куда зашла сегодня Россия, вновь требует реформ. Но эти реформы необходимы не для создания бизнеса с нуля, а для его более эффективного развития. Другими словами, трудности международной изоляции, которые обостряют внутренние болезни российской экономики, ничего хорошего для России не несут. Количество и качество потребления в России будет снижаться. Но и рисков голода и других ужасов в обозримом будущем никаких нет и скорее всего не будет.
Во-вторых, проблемы СССР в политической плоскости тоже имеют существенную разницу, в сравнении с современными политическими реалиями России. Дезорганизация СССР произошла во многом в связи с девальвацией коммунистической идеологии, что в условиях либерализации привело к падению рейтингов КПСС и утерей коммунистами власти в ряде союзных республик. Победа оппозиции в 1990 г. на выборах республиканских Верховных Советов в трех странах Балтии, Армении, Грузии, а также потеря контроля союзного центра за российским Верховным Советом, который возглавил Б. Ельцин, вынудила М. Горбачева изолироваться от КПСС и инсталлировать институт президентства, переводя властные полномочия из партийного аппарата в новые органы власти. Его целью было увеличит контроль за республиками и управлять ими теперь не через КПСС, которая утратила вес и органы которой на местах оказались дезориентированными, а через аппарат президента, то есть лично через М. Горбачева. Однако уже скоро в республиках как грибы выросли собственные президенты, которые стали соперничать с М. Горбачевым. Это борьба привела сначала к атаке на М. Горбачева справа (путч 19 августа 1991 г., которому сегодня как раз исполняется ровно 24 года), но в итоге к победе Б. Ельцина, оказавшимся главным бенефициарием распада СССР.
Что с этой точки зрения представляет собой Россия?
В отличие от СССР, мощь власти в современной России основывается вовсе не на жесткой идеологии и партийной машине, а на персональной популярности лидера и поддержке его со стороны элит, которым он гарантирует привилегии в рамках того самого «капитализма для своих». Пока они для Путина «свои», Путин будет и для них свой. Идеология в этой системе не имеет значения. Ее попросту нет и поэтому девальвироваться нечему. Последние попытки использовать идеологемы из арсенала русского национализма и консерватизма несколько изменили ранее чисто технократический облик нашей власти, но это не означает, что от этих идеологических клише власть не может при необходимости отказаться, прагматично заменив их другими. Тоже самое касается «партии власти», которая имеет лишь внешнее сходство с КПСС. В реальности же «Единая Россия» не является центром принятия политических решений. Она выполняет лишь функцию поддержки законопроектов и других инициатив, которые вырабатываются в президентской администрации и правительстве. Если в СССР траектория политической карьеры человека была полностью обусловлена его ростом в недрах партийного аппарата, то сегодня личные связи имеют больший приоритет для продвижения и далеко не всегда связаны с «партией власти». Это означает, что влияние властвующей группы в современной России не очень сильно зависит от идеологических или партийных ресурсов. Поэтому, если даже представить, что на следующих выборах ЕР проиграет, это вовсе не будет означать краха текущего политического режима. Конечно, это создаст головную боль для президента и ему придется более тесно работать с депутатским корпусом, чтобы проводить свои законопроекты в Гос. Думе. Но никакой трагедией это не станет. Б. Ельцин работал в условиях доминирования в парламенте коммунистической оппозиции в 1990-х гг. И это не остановило рыночных реформ, против которых выступал Г. Зюганов. Это было возможным потому, что Б. Ельцин учреждением Конституции 1993 г. создал в России суперпрезидентскую систему, в рамках которой влияние парламента минимально, хотя и не является нулевым.
Таким образом, в отличие от М. Горбачева, В. Путину при ослаблении влияния «партии власти» вовсе нет необходимости предпринимать каких-либо радикальных институциональных реформ и создавать новые органы власти. Главный из них в виде президентства уже создан. Сегодня это значимый ресурс В. Путина. Именно наследие Б. Ельцина позволяет В. Путину избежать тех издержек, которых не смог избежать М. Горбачев.
Если против М. Горбачева выступили ряд президентов союзных республик, которые апеллировали к демократической легитимности, то есть народной поддержке на выборах, то сегодня в России среди губернаторов не слишком много таких, которые могут похвастаться бОльшей легитимностью, чем обладает сам В. Путин. Напротив, политическая игра выстроена таким образом, что, при нескольких исключениях, большинство губернаторов хорошо понимают, что свой пост они занимают именно благодаря милости Кремля, а вовсе не за счет своей популярности. Это ограничивает их возможности прямой оппозиции российскому президенту. Ожидать сопротивления со стороны губернаторского корпуса невозможно еще и в силу сравнительно большого количества российских регионов. В СССР 15 союзным республикам было куда проще решить проблему коллективного действия и выступить единым фронтом против союзного центра. Главам 85 российских регионов сделать это значительно сложнее. В то время как центру значительно проще проследить попытки нелояльности отдельных губернаторов и вовремя их наказать, заранее купируя риски.
Существенным является так же то, что оппозиция коммунистической власти основывалась на мощном ренессансе национализма, который имел широкую социальную базу поддержки, обусловленную историческим развитием и этнической структурой союзных республик. Кроме некоторых национальных республик сегодня в России доминирует лишь один вид национализма – русский. Что обусловлено как этнической диспозицией России, где сегодня 80% составляют этнические русские, так и пропагандистской работой Кремля. Если национализм этносов бывших союзных республик питался на противопоставлении Москве и власть СССР рассматривалась как имперское угнетение, то русский национализм подпитывается идеей об угрозе внешнего, западного порабощения. Это приводит не столько к оппозиции по отношению к Москве, сколько к антизападной мобилизации, которую весьма эффективно использует Кремль для роста своей популярности.
Поэтому риски в плане сепаратизма и дезорганизации по модели распада СССР в России отсутствуют. Регионы Северного Кавказа в этом плане представляют специфику. Но даже эти риски вовсе не означают катастрофический распад всей России.
Таким образом, угрозы для В. Путина и его режима сегодня сосредоточены вовсе не в плоскости полного экономического паралича, девальвации идеологии, краха «партии власти» или сепаратизма регионов России. Этим Россия сильно отличается от СССР и повторение прошлого сценария вряд ли возможно. Рынок, суперпрезидентские полномочия и этническая однородность России – все эти факторы ельцинского наследия и «лихих 1990-х» сегодня служат хорошей подпоркой власти В. Путина. Его сторонники, которые любят ругать Б. Ельцина и противопоставлять ему В. Путина, упускают тот факт, что преимущества современного режима, его большая устойчивость и гибкость в сравнении с СССР во многом являются прямым наследием эпохи Б. Ельцина.
19 августа 2015 stas_shkel Политика
Источник: http://stas-shkel.livejournal.com/134747.html
