Профсоюзные приключения. Про любовь, деньги, дружбу, министров и их заместителей

Обычное чувство усталости и удовлетворения после завершения значительного проекта на этот раз было смешано с легкой грустью. Я расставалась с клиентами, успевшими стать для меня чем-то чуть большим. Мы прощались и наши пути расходились на неопределенный срок. Встреча министров труда и занятости стран БРИКС , проходившая в Уфе стала последним официальным мероприятием в рамках председательства Российской Федерации, которое уже в феврале должно перейти к Индии.
23 января я летела в Уфу в качестве официального переводчика делегации бразильских профсоюзов. Это была наша третья встреча и я не особо волновалась накануне. Как всегда, готовилась, читала поправки к трудовому законодательству всех пяти стран БРИКС, учила имена министров труда, выписывала какие-то новые выражения вроде «искоренить эксплуатацию и детский труд», «индексация заработной платы» и «покупательская способность». Подготовка к работе шла в обычном режиме, спокойно и спланировано. Новым для меня стало то, что любимые клиенты из крупнейшего бразильского профцентра ФС стали видеть во мне не просто переводчика, но и своего полноправного представителя в России. Посему мне предстояло заниматься покупкой билетов на все их многочисленные перемещения по нашей стране. Назначать встречи с главами московских и петербургских профцентров. Регистрировать на все официальные мероприятия встречи министров в самой Уфе через официальный сайт БРИКС. Планировать программу досуга и культурного отдыха.
За пару дней до вылета главу делегации, вице-президента С., осчастливили новостью. Он будет представлять Бразилию на открытии встречи. На радостях вице-президент тут же накатал речь на семи листах и выслал ее мне для перевода на русский язык. Переводить про растущее социальное партнерство, профсоюзное братство и мир во всем мире было не сложно и привычно. Справилась быстро, сохранила файл на флешку, чтобы распечатать уже в Уфе. Распечатывать, скреплять степлером распечатанное и раскладывать тексты речей по прозрачным файлам тоже входит в мои обязанности.
Подготовив к работе профессиональную часть себя, я уделила день тем приятным хлопотам, которые сопровождают любую женщину накануне путешествий. Салон красоты, маникюр, педикюр, обновление гардероба. Последнее давалось мне труднее, нежели переводы речей. Ходить по магазинам не ради самого удовольствия от шопинга, а с целью купить нечто совершенно конкретное, строгое и женственное одновременно, дорогое, но не вульгарное, определенного цвета в соответствии с деловым дресс-кодом – задача для женщины трудная и утомительная. Даже если женщина – переводчик.
Когда все новые вещи были куплены, отглажены и уложены в чемодан, мне позвонил секретарь по международным вопросам ФС.- О. Сердечно поблагодарил за перевод речи вице-президента, который я прислала ему пару часов назад. Затем доверительно сообщил, что речь надо перевести еще и на английский. Переведешь, Катарина? Сначала я отказалась, мотивируя тем, что времени остается крайне мало и качественный перевод на английский я гарантировать не могу. Затем поняла, что речь переводить все равно придется. И если я сама не сделаю этого сегодня, то послезавтра мне придется искать переводчика на английский уже в Уфе. В том, что искать придется именно мне, сомнений не было. За год совместной работы профсоюзные деятели из Бразилии полностью расслабились и стали считать меня кем-то вроде доброй феи, всемогущей, всесильной, безотказной и говорящей на всех языках.
За вечер я изучила десяток вариантов речей президента и вице-президента ФС, переведенные на английский. Прочитала какие-то статьи на сайте ВВС про молодежную занятость. Поняла, что при составлении своих речей профсоюзные лидеры не особо пытаются быть оригинальными и блеснуть творческой новизной. Абзацы про политическую диктатуру, необходимость трехстороннего сотрудничества и призывы к объединению трудящихся всех стран повторялись во всех официальных выступлениях. Никакого лексического разнообразия не наблюдалось, орфография и пунктуация сохранялись с обнадеживающим постоянством. При помощи кнопок «копировать»- «вставить», собственного скромного запаса английских идиом и параллельной переписке по скайпу с подругой детства, живущей в США, речь была переведена. Подруга детства исправила в ней пару предлогов, а текстовый редактор Word подкорректировал некоторые дефекты орфографии.
Лететь предстояло ночным рейсом. Питер пугал на прощание последними остатками крещенских морозов. За час до полета на моих самых теплых сапогах сломалась молния. Бежать в ателье или в магазин за новой обувью было уже поздно. Я извлекла из закромов гардеробной зимние замшевые сапожки на шпильке в четырнадцать сантиметров. Умопомрачительные в своей элегантности, красоте и абсолютно не пригодные к суровой действительности петербургских зим. Я их купила года четыре назад и надевала всего пару раз. Тогда я поскользнулась на обледенелом крыльце подъезда собственного дома, упала три раз на покрытом коварной коркой льда асфальте и увязла в непроходимом сугробе по дороге на работу. Сделала правильный вывод о том, что обувь на шпильке для зимы не подходит и отправила умопомрачительные сапоги в ссылку в глубины шкафа.
Я надеялась, что в Уфе мне долго ходить пешком не придется. А от опасности упасть меня спасут надежные руки и плечи бразильских профсоюзных лидеров. Перекрестилась и надела зимние шпильки.
Ожидание посадки на рейс Санкт-Петербург- Уфа прошло приятно в бизнес-зале аэропорта Пулково. Карточка Priority Pass, открывающая двери в залы отдыха для вип-клиентов в сотнях аэропортах мира, являлась еще одним приятным дивидендом моей работы. Я ела салат со сложным названием, запивая его белым испанским вином. Наполнялась чувством сытости и радости от предстоящей встречи с одним из моих любимых городов.
Утро в Уфе встречало легким морозом, кружевными снежинками, расчищенными и ровными дорогами. Идти на шпильках было легко, тем более, что мой чемодан галантно тащил глава пресс-службы республики. Он был моложе меня лет на пять и то, что он не называл было меня госпожой Семёновой, на вы и с придыханием, подобно своим коллегам, было крайне лестно. Называл Катей, правда, на ты перейти не решился. Держал необходимую протоколом дистанцию и по дороге из аэропорта рассказывал, что же случилось в Башкортостане за полгода, что прошли после моего первой поездки сюда.
Отель, где проживали члены делегации, включая министров всех стран БРИКС, вполне соответствовал статусу мероприятия. Пять звезд, номера люкс, незаметный профессионализм горничных и усиленные меры безопасности.
Два часа разницы во времени, ночной перелет и первые признаки обычного волнения перед началом работы не дали мне уснуть и поспать хотя бы час до завтрака. Не помогали ни кровать кинг-сайз, ни роскошное постельное белье. Чтобы хоть чем-то занять себя, я решила распаковать чемодан и погладить залежавшиеся в нем вещи. Ошпарилась паром и решила вызвать в номер горничную. Попросила заняться моей одеждой профессионалов и приступила к своим прямым обязанностям. Распечатала пятьдесят копий речи вице-президента, уточнила программу мероприятий, выяснила расположение ресторанов для обедов и ужинов.
К полудню я поехала в аэропорт встречать своих профсоюзных деятелей. Рейс Москва-Уфа прибыл по расписанию. Однако состав делегации слегка видоизменился. Увеличился на одного. Точнее, на одну. В Уфу прилетел вице-президент С., секретарь по международным вопросам О., пресс-секретарь Ж. и…Лена из Барнаула. Чтобы пояснить появление этого персонажа в нашей профсоюзной истории, мне придется вернуться на полгода назад.
Тогда, в июле 2015 года во время Саммита БРИКС экзальтированный и романтичный пресс-секретарь крупнейшего профцентра Бразилии ФС умудрился встретить в России свою судьбу. Судьба явилась к нему в лице рыжеволосой Лены из Барнаула, психолога по образованию, разведенной сорокалетней дамы с двумя детьми в анамнезе. Судьбоносная встреча произошла в Санкт-Петербурге, как и положено по законам жанра, во время одной из белых ночей, после официальных профсоюзных мероприятий в рамках БРИКС. Ж. гулял по Невскому проспекту, зашел выпить кофе в одно из многочисленных кафе, а Лена из Барнаула заглянула туда же, чтобы попросить кипятка и растворить в нем лекарство от простуды. Тут-то Купидон и метнул в них свою стрелу, пропитанную ядом сладострастия. Ж. уехал в Сан-Паулу, а Лена к себе в Барнаул. Они продолжили общаться, переписываться и созваниваться. По-видимому, в общении им помогал неведомый мне язык взаимной сумасшедшей любви, гугл-переводчик и пятьдесят английских слов на двоих. Иногда Ж. обращался ко мне за помощью как к доверенному лицу и переводчику. Спрашивал, как завоевать сердце русской женщины. Я помогала ему в меру своих познаний, профессиональной этики и женской логики.
И вот они встретились снова. Ж. решил взять возлюбленную в рабочую поездку по России. Она прилетела из Барнаула и прилипла к профсоюзной делегации на все десять дней, перелетая из Москвы в Уфу, из Уфы в Питер.
Краснея и волнуясь, Ж. представил мне Лену. Я окинула быстрым взглядом образ, созданный сапогами «прощай молодость», чулками в сеточку, ярко-красной помадой и агрессивным маникюром на цепких пальцах. Представилась сама, пригласила всех пройти к автомобилям и решила воздержаться от каких-либо комментариев. Для Лены Ж. был спасительной соломиной, последним и единственным шансом выпорхнуть из родного Барнаула прямо в карнавальное бразильское счастье. За это счастье она будет бороться, используя весь свой нехитрый женский провинциальный реквизит. Не буду мешать им, подумала я. Не стану раскрывать Ж. его залепленные любовью глаза. Пусть Лена пока поживет в дорогих отелях, поездит на такси, поест камчатского краба в ресторанах и получит в подарок пару туфель Маноло Бланник.
Ж. в Уфе появлялся лишь на официальных мероприятиях, требовавших его обязательного присутствия. Все остальное время он наслаждался своим рыжеволосым счастьем и учил русский язык. Выучил к концу поездки : «корова», «собака», «женщина», «мужчина» и «я тебя люблю».
На первое рабочее заседание лидеров профцентров всех пяти стран я надела новое синее платье из натурального шелка. В меру официальное, застегивающееся всего на одну пуговицу, с интригой в виде сложного декольте. От имени Бразилии предстояло выступить А., профсоюзному лидеру другого крупнейшего профцентра К. Он, как и я, прибыл в Уфу рано утром, но появился непосредственно перед заседанием. Проспал целый день в номере, утомленный многочисленными перелетами и сменами часовых поясов. Два крупнейших профцентра Бразилии – ФС и К – давние конкуренты и политические соперники. ФС – мой непосредственный клиент и работодатель. Глава К, А. – мой друг. По крайней мере, я его таковым считала до того момента.
На встрече министров труда и занятости стран БРИКС конкурентная борьба меду ФС и К слегка поутихла и даже трансформировалась в партнерское сотрудничество. А. всегда ездит без переводчика, поскольку владеет английским да и сам по себе он более самостоятельный. В те моменты, когда я оказывала ему свои профессиональные услуги во время интервью на ТВ и официальных выступлений, я делала это не из каких-либо корыстных побуждений. Мной руководила лишь природная доброта, человеколюбие и дружеское участие. Разумеется, подкрепленные разрешением моего прямого работодателя, который милостиво позволял конкуренту попользоваться своим переводчиком.
Мы побеседовали немного в ожидании официального открытия встречи. А. рассказал мне, что уже сорок дней не был дома, разъезжает от мероприятия к мероприятию. Саммит в Брюсселе, профсоюзный конгресс в Мексике, председательство на заседаниях в Женеве, встречи на министерском уровне в Турции, Португалии и ЮАР. Напряженный график, перелеты, подписания соглашений, дефицит сна и накапливающаяся усталость. Поведал мне о том, что у министра труда Бразилии и четверых его прямых заместителей потерялся багаж. Пришлось отдать им все имеющиеся у А. четыре галстука, а министра снабдить еще и теплыми перчатками.
«Прости, Катарина, что встречаю тебя сегодня без галстука», — извинился А. Я ответила, что постараюсь это пережить и простить. Обратила внимание на удобные демократичные джинсы в сочетании с официальным пиджаком, несколько кожаных плетеных браслетов рядом с дорогими часами и отпущенную бороду, делавшую А. похожим на ученого академика восемнадцатого века.
На встрече говорили про необходимость трехстороннего партнерства, социальный диалог и помощь индийским профсоюзным товарищам. Я переводила, улыбалась и делала нужные паузы уже практически на автомате. Профсоюзные лидеры Бразилии, России, ЮАР и Индии, сидевшие за столом, были мне знакомы, уважаемы и в чем-то любимы.
После встречи нас повезли на официальный приветственный ужин от имени главы Башкортостана. По дороге развлекалась тем, что учила С. и А. произносить без запинки по слогам название республики – Баш-кор-тос-тан. Минут через пятнадцать у них стало получаться. Выучить фамилию главы республики мы не успели, поскольку уже приехали в Министерство Сельского Хозяйства, где для нас был организован прием с обычным для подобного уровня разнообразием блюд, напитков и музыкальных номеров.
Наличие такого количества министров, заместителей министров, президентов союза предпринимателей и глав пенсионных фондов уже не вводило меня в тревожный трепет. Сидела за столом между С. и А. Переводила тосты и хвалебные приветствия. Речь министра труда РФ я перевела легко и тут же ее забыла. Она не поразила своей оригинальностью и красотой слога. Как, впрочем, и сам министр. Душу переводчика он не взволновал и девичье сердце не потревожил. Его коллега из Бразилии показался мне куда интересней. Мы с ним побеседовали о русском алфавите и даже выучили российский вариант его уменьшительно ласкательного имени – Мишутка.
Министры всех пяти стран БРИКС сидели за отдельным столом, ели, пили и вели привычные для таких мероприятий застольные беседы. За нашим столом было куда интересней. Первый секретарь МИДа учил моих бразильских подопечных пить водку, лихо подпирая английские варианты для «Между первой и второй – перерывчик небольшой» и «На посошок». Президент союза предпринимателей ЮАР, блестящий как лакированный черный рояль и вертлявый как обезьяна, весело и задорно рассказывал про все одиннадцать официальных языков своей страны, свою girlfriend, дочь вождя какого-то племени и про то, как он полгода учился в Москве. Охотно продемонстрировал мне свои познания в русском языке: «Приятного аппетита», «Добрый вечер» и «Ты – мое солнышко!».
После обязательного обмена рукопожатиями и подарками мы отбыли в отель. А. предложил пропустить по бокалу ХО в баре отеля и обсудить завтрашнее выступление С. на пленарном заседании. То самое, которое я переводила на русский и английский. С. заметно волновался, поскольку я как переводчик присутствовать на заседании не могла. Министерство выделило ограниченную квоту – только два делегата от страны. В списках я значусь как часть бразильской делегации, несмотря на мое российское гражданство. «А если мне придется свою речь и на английском прочитать?» — ужаснулся С.- « Я, правда, брал несколько частных уроков и прочитать, может, и смогу…Но ведь тебя, Катарина, не будет рядом». Я заверила С., что он все сможет. Для подкрепления уверенности предложила выпить, прочитать речь вслух нам с А. и не выпускать завтра из рук мой подарок. Я подарила С. зайчика, набитого пластмассовыми шариками. Его хорошо мять в руках, снимая таким образом стресс. Антистрессового зайца сшила моя подруга Юля специально для моих работодателей.
За окном была темная безветренная башкирская ночь, мы пили дорогой коньяк и слушали, как С. старательно артикулирует сложные межзубные английские звуки. Затем А. очень технично и элегантно отправил С. отдыхать в номер, проявив все свое дипломатическое мастерство и используя неведомые мне пока приемы политических игр. Мы остались вдвоем. Он поставил бокал на стол, внимательно на меня посмотрел и сказал, что разговор у нас будет серьезный. Я хлебнула еще для храбрости, сдвинула коленки и уставилась глазами в мраморный пол. Мое богатое творческое воображение тут же подкинуло мне пару десятков вариантов тем предстоящего разговора. Мозг заработал в бешеном ритме и выдал полтора десятка достойных ответов на предстоящие вопросы и предложения. Но на то, что я услышала, ответа у меня не было. Не помогли ни мои мозги, ни выпитый коньяк.
«Катарина, я уже третий раз приезжаю в России и встречаюсь с тобой. Я вижу, как ты работаешь и как нам помогаешь. Я очень тебе благодарен и хотел бы….увеличить твое профессиональное вознаграждение. Я могу дать деньги тебе или президенту ФС, как ты скажешь. Назови сумму…»
Я пробормотала что-то про профессиональную этику и коммерческую тайну. Тогда А. озвучил мне сумму своей благодарности. Хватит и на Луи Вьютон и на билет до Бразилии.
Очень заманчиво. И щедро. Но деньги я от тебя не возьму. Это будет неправильно по отношению к моему прямому клиенту.
А сколько они тебе платят? Мы готовы платить тебе ровно в два раза больше.
Я почувствовала себя крепостной крестьянкой, которую один богатый барин продает другому. Или, учитывая национальную специфику момента, — рабыней Изаурой на невольничьем рынке где-то в Рио девятнадцатого века.
А ведь я ему в подарок везла «Крейцерову сонату» его любимого Толстого на португальском!
Поборов минутное желание запустить в А. этой самой «Сонатой», я собрала в кулак последние остатки хладнокровия, профессионального достоинства и женского самолюбия. С улыбкой объяснила, что не продаюсь и подобные предложения воспринимаю как оскорбление. Моя профессиональная помощь была мотивирована исключительно дружеской симпатией. Я же думала, что мы друзья….
А. извинился, предложил забыть про все сказанное им ранее и принял в подарок гениальное произведение Льва Николаевича.
Заснуть мне в ту ночь не удалось. Мучили разница во времени, работавшие на полную мощь батареи парового отопления и мысли о том, что иногда приходится выбирать между человеческими отношениями и собственной профессиональной состоятельностью. Меня гораздо больше ценят как хорошего переводчика и классного специалиста, нежели как друга, собеседника или еще кого-то. Я так к этому стремилась и столько ради этого работала. Буду продолжать просто хорошо работать, а дружить буду в других местах с кем-нибудь еще.
На следующий день С. вполне достойно произнес свою речь. Я свидетелем этому не была, поскольку сопровождала О. на экскурсию в Профсоюз Работников Химической Промышленности Башкирии. Нас принимали, как и следовало ожидать, с искренним радушием, гостеприимно, тепло и весело. Провели по цехам, угостили местными башкирскими деликатесами под башкирскую водку. Сводили погулять к местному памятнику Павшим в Великой Отечественной Войне, вручили памятные подарки и пригласили приезжать еще.
После обеда настало время круглого стола в башкирском офисе Крупнейшей Нефтегазовой Компании. Тема была про молодежную занятость, молодежную политику в сфере трудоустройства, профессиональные национальные стандарты и все в таком роде. Четыре часа речей и выступлений с цифрами, статистическими данными и процентными соотношениями. Я сидела за столом напротив таблички «Переводчик», между С. и А. Нашептывала перевод происходящего поочередно то одному, то другому на ухо. К концу второго часа они явно заскучали и к выступлению ректора Башкирского Университета Нефтегазовой промышленности интереса не проявляли. С. достал телефон и украдкой под столом изучал содержание френд-ленты соцсети. А. рисовал на свободных местах программы круглого стола какие-то сложные орнаменты. Мне ничем подобным заниматься нельзя и я мужественно продолжала бубнить про воспитание молодежи и социальную политику. Хотя моим подопечным уже не было до нее никакого дела.
После круглого стола нас снова повезли на очередной торжественный ужин. На этот раз почтение делегатам желал выразить глава Международной Организации Трудящихся ( МОТ). Пришлось ехать, снова наслаждаться народной башкирской музыкой, давиться мраморной говядиной и чёрной икрой. А. от ужина отказался, отправился в гостиницу собирать чемодан и спать. Мы поехали вдвоем с С. В итоге довольно неплохо провели время за столом с российскими профсоюзными деятелями, самим президентом МОТ, англичанином по рождению, и переводчицей последнего – некрасивой девицей с шерстяным платком вокруг шеи.
Наступил наш последний день в Уфе. После завтрака С.и А. отправились на заключительные министерские заседания. Мое присутствие там не требовалось. Я сделала необходимые звонки в Санкт-Петербург и внесла нужные изменения в программу пребывания в моем родном городе. Сделала всем своим подопечным, включая Лену из Барнаула, он-лайн регистрацию на завтрашний рейс. О. и пресс-секретарь Ж. пожелали отправиться в местный торговый центр. Лена из Барнаула тоже. Я выяснила на ресепшен отеля адрес и попросила подробно нарисовать на карте маршрут. По словам милой девушки-консьержа, торговый центр находился совсем близко, всего минут десять пешком.
Однако на улице была пурга и дул совсем не типичный для Уфы ветер. Мои шпильки предательски скользили по свежему льду, а О. ныл, что забыл надеть под брюки теплые кальсоны и ему холодно. Лена из Барнаула тоже мерзла и требовала у Ж. взять такси. Однако я мстительно сообщила, что профсоюзным деятелям следует ходить пешком при любой возможности. Они и так проводят сутки напролет в самолетах и сидя на заседаниях. А такой образ жизни грозит атрофией суставов и хроническими запорами. И вообще, командую парадом тут я, а не Лена из Барнаула. Последнее я вслух, разумеется, не сказала.
В торговом центре О. купил одной из своих дочек модное европейское платье в бутике элитной детской одежды. Лена устремилась в меховой салон и через минуту выпорхнула оттуда в норковой шубе с отделкой из куницы. Всего четыреста тысяч рублей. В меховом салоне нынче распродажа. «Ну как тебе, Ж.?» — спросила Лена у своего возлюбленного, поворачиваясь к нему то передом, то задом. Ж. перевел рубли в доллары, доллары в реалы и присвистнул. Русские женщины, оказывается, так дорого обходятся. Лена тем временем вернулась из мехового салона в другой шубе. В симпатичном малиновом полушубке из крашеной норки. Всего за восемьсот тысяч. Цена уже со скидкой. Ж. снова подсчитал что-то в уме и сообщил нам всем, сколько месяцев ему предстоит работать пресс-секретарем ради одной такой шубки. Пока Лена возвращала шубу в салон, Ж. вслух посомневался в правильности своего выбора. Может, стоило предпочесть русской какую-нибудь кубинку? Ей шубы и бриллианты не нужны. Она за возможность помыться под горячим душем и за вторую пару нижнего белья будет любить и почитать до гроба.
Но тут во мне зашевелилось подобие женской солидарности. Я за Лену я вступилась. Провела бразильцам ликбез по мехам и подробно объяснила, чем норка отличается от соболя, а рысь от куницы. Сообщила, сколько шуб должно быть в жизни каждой уважающей себя женщины, на какие праздники их стоит дарить и что мужчина может получить в благодарность за симпатичную меховую вещицу.
Заключительный ужин в Уфе устраивала для делегатов Российская Федерация Независимых Профсоюзов и лично ее президент МШ. Часть зарубежных гостей уезжала через полчаса после начала ужина. Их ждали великие дела на других континентах. Чек-аут в отеле был сделан, а личные секретари уже выбрали им места в бизнес-классе самолетов.
Я опять сделала то, что не входит в мои прямые профессиональные обязанности. Нашла распорядителя банкета и потребовала покормить А. и президента главного профцентра ЮАР- Д. в первую очередь. Они через два часа улетают, и лететь им через океан и пару континентов.
А. и Д. были мне сердечно благодарны. Поели, выпили, сказали пару прощальных тостов и устремились в аэропорт. А. спросил, поеду ли я их провожать. Я сказала, что нет. Это не входит в мои профессиональные обязанности и в контракте не прописано. К тому же, мои непосредственные клиенты остаются пировать на банкете. Мне надлежит быть с ними.
Проводила до машины, проверила, чтобы никто ничего не забыл. Паспорта, билеты, эмиграционные карты. « Ну, до встречи, Катарина. Спасибо тебе за все! До встречи в России или в Индии», — А. улыбнулся и заключил меня в привычные бразильские объятия. « Если тебе что-то нужно, пиши! У тебя же есть мой wats арp.Ты ведь напишешь?». Я кивнула, хотя знала, что не напишу никогда.
Дала водителю сигнал ехать и вышла из машины в обжигающий мороз башкирской ночи. На улице — минус восемнадцать, на мне надето только вечернее платье с обнаженными плечами. Но почему-то холодно не было. Я смонтировала профессиональную улыбку и вернулась в банкетный зал. Весьма вовремя. С. как раз уже выпил достаточно, чтобы произнести тост за процветание Башкортостана. Название произнес без единой запинки.
Ночью мы собирали чемоданы, чтобы ранним рейсом вылететь в Санкт-Петербург. Родной мой город обещал мокрый дождь со снегом, ветер двадцать четыре метра в секунду и штормовое предупреждение.
Но у нас не было времени обращать внимания на не привычные для бразильцев погодные условия. 27 января Санкт-Петербург празднует очередную годовщину полного снятия Блокады. Нашу делегацию пригласили принять участие в торжественном возложении венков и цветов на Пискаревском кладбище. Местные профсоюзные лидеры отвезли нас на священное для любого ленинградца место. Вручили каждого по четыре красных гвоздики и построили в колонну.
Сама я была на месте массовых захоронений жертв Блокады в очень далеком детстве. А в возложении венков участвовала впервые. Смогла вместе со своими бразильцами почувствовать всю новизну и торжественность момента.
Мы медленно двигались под звуки метронома в сторону Вечного Огня. С неба падала ледяная крупа, суровый ветер задувал во все возможные места человеческого тела, спрятанные под многослойной одеждой. Под ногами было мокро, скользко и вязко. Я старалась идти как можно прямее, несмотря на многострадальные шпильки. Выставила локти в стороны, чтобы за них смогли уцепиться О. и С. Они скользили по мокрому снегу гораздо менее уверенно, чем я, коренная петербурженка, привыкшая к погодным капризам любимого города.
«Катарина, сколько сейчас градусов? Минус двадцать где-то?» — прошевелил посиневшими от холода губами О.
«Что ты, всего лишь плюс два!» — с улыбкой ответила я.
Потом местная профсоюзная ячейка отогревала нас в специально арендованном для такого дела автобусе. Отогрев шел посредством водки, бутербродов и веселых историй из профсоюзной жизни.
Официальный прием в Николаевском дворце, местной резиденцией профсоюзов, завершил официальную часть программы. Впереди были еще два с половиной дня программы неофициальной, но вполне культурной.
За культурную программу отвечала я. За безкультурную- Лена из Барнаула.
Я показала бразильским профсоюзным лидерам Эрмитаж, Петропавловскую крепость, Исаакиевский собор, Екатерининский дворец и Храм Спас на Крови. Лена сопровождала их в русскую баню и на дискотеку в Известный Питерский Ночной Клуб. Я рассказывала про целебные свойства янтаря, а Лена уговорила Ж. купить ей бусики, браслетик и колечко, сделанные из этой чудодейственной субстанции.
Обедали и ужинали мы в различных ресторанах Известного Ресторанного Холдинга. Я довольствовалась супом и какими-нибудь легкими салатами. После подобных командировок с обязательными банкетами и застольями приходится садиться на диету. Лена заказывала краба в каком-то сложном соусе, стейки из мраморной говядины, паштеты из диковинных морепродуктов и запивала все это французским шампанским. Ж. умиленно смотрел на хороший аппетит любимой женщины и уже почти дал ответ на ее вопрос : « Ну, когда же ты повезешь меня в Бразилию смотреть карнавал?»
Однако в Бразилию профсоюзные лидеры улетели без Лены. Я проводила их в аэропорт, помогла сдать багаж и дошла с ними до самого пограничного контроля. Позволила обнять себя всем сразу и каждому в отдельности. От всего сердца пожелала самого хорошего и светлого. Совершенно честно призналась, что буду счастлива видеть их снова. Как клиентов, туристов и друзей. Эмоции и чувства не входят в мои профессиональные обязанности и не прописаны в контракте. Но иногда они берут верх и с этим ничего не поделаешь.