Баянистость хохмы про деревню, которую невозможно вывезти из человека, изрядно набила оскомину.
Даже раздражает она меня немного.
Однако, живу я в Уфе. А Уфа — это место, куда каждый привез кусочек родной деревни, и получился как будто город. Примеры тому не надо искать — они являют себя сами.
Выхожу из больнички — продолжаются малоуспешные попытки выцарапать больничный.
Территория близ больничного забора плотно забита машинами, на которых съехались сюда больные телом и духом. Подъехавшей вдобавок белой "Шкоде" воткнуться некуда, поэтому она бодро паркуется поперек выезда, параллельно шлагбауму, начинает по новогоднему мигать "аварийкой", а из недр авто появляется мадам в шубе и царственной походкой неспешно направляется к больничке.
— Женщина, уберите машину! — пытается преградить ей дорогу выскочивший из будки охранник.
"Ух, ты! Говорящая вошь!" — читается на лице мадам, когда она оборачивается к нему. — Я сейчас, только беременную встречу и отъеду! — отмахивается она.
— Женщина! — распаляется охранник, — но ведь сейчас "скорая" поедет, а Вы загородили!
— "Скорая"? — недоуменно округляются нарисованные глаза, — какая "скорая"? Где "скорая"? — картинно разводя руками. — Я же говорю вам — я недолго, только беременную встречу.
Действительно — чо пристал? Она в родном Старопердуллино всегда паркуется где захочет и как захочет. Тем более, что ее "Шкода" самая единственная и самая белая на весь старопердуллинский район.
— Чо ты ей объясняешь, мужик! — окликаю я его. — Пусть она хоть роды принимать идет, звони гаишникам — им план выполнять надо — мигом эвакуатор пришлют, пусть потом со штрафстоянки забирает свою машину!
— Развелось вас, умных, слишком дохуя! — обиженно фырчит нахохлившаяся мадам, уже совсем нецарственно спешащая к своему авто.