Как составить донос

Как составить донос.
(Мастер-класс)

Давно храню один «документ», который и рационален, и безумен, и смешон и страшен одновременно. Он — квинтэссэнция этого великого жанра.

Решился опубликовать его через 8 лет после того, как он попал ко мне в руки.

Многие уже и не застали по возрасту и смене цифровой эпохи такой жанр, как донос. (Отец называл его в 80-е «кляуза»). Анонимка. Хотя и подписанная тремя «башкирскими женщинами». Три подписи внизу — это лишь уловка, чтобы обойти правило «анонимки не рассматриваем».

Эту телегу (ещё одно название доноса) накатали, кажется, в 2011 году и направили в разные органы власти, федеральные и региональные. В управление Роскомнадзора РФ по РБ, спикеру парламента Константину Борисовичу Толкачёву, тогдашнему Президенту РБ Рустэму Закиевичу Хамитову.

Я её копию получил сразу из трех источников — от людей, которые мне сопереживали, и, возможно, симпатизировали. Этот документ был зарегистрирован честь по чести. Его, судя по всему, прочитали адресаты. Я хотел его опубликовать сразу, затерев атрибутику, чтобы не засветить своих неведомых друзей.

Перечитав внимательнее и подумав, передумал, положил на яндекс-диск.

Думаю, она ещё хранится в моем «профайле» — той самой папочке, которая якобы сопровождает всю жизнь советского-постсоветского человека, которого, разумеется, постоянно прослушивают (а то обидно), а иногда ещё и следят с помощью мыжки-наружки.

То, что его содержание является бредом и не имеет отношения ни ко мне, ни к действительности — это понятно. Какая ещё «Панорама Башкортостана»? Причём тут я? Но у такой словесной окрошки, как мне показалось, есть своя магия: несвязный бред липнет к сознанию, порождая ложные сущности и сомнения. Что-то вроде знаменитого приёма боевого NLP-шника Карлсона: «Фрекен бок, ты перестала пить коньяк по утрам?»

Представив в деталях домомучительницу в образе Раневской, застышей у открытой дверцы буфета с рюмахой, попробуй об этом не думай.

Этот трюк называется «навязывание повестки дня».

Важный характерный признак башкортостанского доноса — он всегда с националистическим душком. У нас в регионе мало специалистов в этнологии, совсем нет в конфликтологии.

Идентичность каждого из нас — сложный клубок сладко-горьких непроявленных противоречий. В который лучше сопливый нос не совать. Я знаю мало людей, которые могли бы спокойно разговаривать на этнические темы в разнонациональной компании, не пряча глаза и не подбирая слова — мы всегда боимся сказать что-то обидное, незаметно для себя.

Может, в этом и есть секрет того, почему у нас не было никакой бучи и ненависти в сложные годы «парадов суверенитетов» и подъема этносознания.

Поэтому доносы надо писать с этногадостью. Останется впечатление цепкое, липкое, мразоватое.

Второй признак башдоноса — пишет его как будто кто-то немного блаженный, сумасшедший. Это для сокрытия истинных намерений и недопущения расшифровки личности доносчика (у каждого доноса есть конкретная цель).

В нем всегда есть нарочитые ошибки. Они — для того, чтобы скрыть расстояние между доносчиком и … донашиваемым (есть такое слово?).

Донос в Башкирии всегда пишется от лица Легиона. Шахтеры Бакалов. Лесорубы Баймака. Кураисты Балтача. Человек в патерналистской системе не самодостаточен — ему важно казаться Представителем Огромной Когорты. Иначе ему холодно и неуютно. И отступать некуда. Он сам ничего не придумывает. Ему велят его соратники. Резолюцией конференции воображаемых союзников. Участников мероприятия, которого не было. Не корысти ради, а токмо волею. Иначе проигнорируют.

Этот донос хорошо написан. Несмотря на бред и смысловую окрошку от начала и до конца, текст хорошо читается, написан без ошибок, компактен и запоминается. Он содержит крючки для всех видов аудитории. Он ложится на подсознание. Он написан кем-то из печатной отрасли. С кем общались на оперативках Минпечати, перешучивались, возможно ставили лайки, ездили в пресс-туры. Некоторые из его «тезисов» я слышал в кулуарах.

Перечитывая, обнаружил в нём фразу, которую многие хотели бы прочитать о себе. Сейчас, не тогда — хоть сразу в министры).

«Против них нет управы. Они непосредственно работают в команде Хабирова, Мурзагулова».

Жизнь оказалась длиннее и интересней, как и память историка.

Я тебе, ағай, в глаза твои хочу хоть раз глянуть. Просто глянуть. Больше не боюсь. Если покажешься — прощаю. Бутылку коньяка обещаю.