ВОССТАВШИЙ ИЗ АДА

     Короче, мужика посадили на десять суток. Подобрали пьяного в райцентре, родным в деревню сообщить, конечно, не догадались, сам мужик не настаивал. Ну, отсидел свое, возвратился в родные пенаты, идет по улице, радостный такой – а встречные шарахаются от него, как от лиха какого: свят, свят! И ладно бы бабы, а то и закадычные друзья-собутыльники. Бегут, как от прокаженного! Страшное дело, не с кем опохмелиться! Мужик кричит: "Ваня, ты че, ептать, друга не узнаешь?" А Ваня уже бежит прочь, отмахиваясь: "Сгинь, сгинь, б..!" "Ах так! Ты меня еще вон как!" Мужик хватает первое что попало под руку — увесистую жердину! Деревня на дыбы! Крики, рев, волной из края в край!
     Выдохся мужик, сел и заплакал – за что вы меня обижаете, мужики? Тут ему и объяснили. Оказывается, пока он мирно сидел в обезьяннике, его похоронили. Натурально! То есть — жена ждала три дня, поехала искать. Первым делом в морг. А там говорят, есть тут один, зайди, может, опознаешь. Ну, жена и опознала! Видать, часто так видела, что опознала сразу. Твой? Мой, чей же еще! Все! Документы оформили, труп выдали, привезли, собрались родные. Некоторые, правда, засомневались:
    — Что-то морда у него какая-то не такая.
    — Почему не такая? Такая!
    — Да не совсем такая, не как в паспорте.
    — Вот сдохнешь, глянешь на свою, какая она у тебя будет — как в паспорте, или такая вот, какая перед нами?
     Спорили не долго, похоронили, помянули, как положено, разошлись и забыли. А он – вот он, сидит, плачет: за что вы меня так, мужики? Мужики, хоть и с опаской, но признали. А вот жена ни в какую! Не подпускает его к себе – не спала с покойником ни разу, и не буду спать! Неси справку, что живой. А где у нас взять справку, что живой, и что при этом не верблюд? То-то!