За вчерашние сутки общественная палата Башкирии (в основном устами ее новоиспеченного председателя) сделала, как минимум, несколько заявлений о том трэше, который устроил ОМОН в Уфе в воскресенье; это был кагбэ ответ на вопрос одного из митингующих блогеров, «почему молчат наши депутаты и общественные палаты»; палата немедленно заговорила, и кому-то эти три жеста могли показаться противоречивыми. На самом деле, наступило время цветущей сложности, где уже не будет однозначных заявлений а-ля первая волна протестов 23 января («Я против митинга. Нам с детьми некогда. Но, как мама, скажу, что на моего сына настраивали таргет», – тогда с такими заявлениями выступили более десятка членов АП, простите, ОП, а позже стало известно, что анкеты им «разослал аппарат» – см. на ютубе ролик «Меркель и неизвестный аппарат»).
Теперь уж не то; новое руководство палаты явно решило сыграть на контрасте с депутатами, которые вчера все, как муравьи, постили один и тот же ролик из Mash и писали примерно одинаковый текст («Вот наконец и вскрылась правда про так называемый дворец Путина!» etc) – ни фантазии, ни находчивости, особенно смешно было наблюдать у тех, кто годами до этого постил только надутые селфи в жанре «Встретился с избирателями! Произвёл неизгладимое впечатление». На этом фоне ОП, повторив максиму Мао «Пусть расцветают сто цветов», 1) направила запрос, какая температура в действительности была в камере юриста штаба Навального Федора Телина – по крайней мере, о нем сообщает Эхо, 2) устами председателя родила текст в жанре «давайте жить дружно», мол, неважно, чей дворец, нам с его владельц(-ами) детей не крестить – за сутки до этого тот же председатель постил фотку нескольких десятков людей, окруженных взводами полиции, со злорадной ремаркой, что так сегодня проходят митинг, – почти сразу выяснилось, что фотка то ли из Красноярска, то ли что, а в центре Уфы митингуют несколько не десятков, а тысяч, и ещё неизвестно, кто кого окружил 3) главное – ОП постаралась немедленно закрыть неудобный вопрос о том, почему в центре Уфы была отключена связь.
Эта история стала краеугольным камнем для уфимских общественников, люди увидели в этом нарушение базового общественного договора «мы вас не трогаем (те, кто не вышел на митинги) – вы нас не трогаете». В отличие от столиц, где работали глушилки, в Уфе всё решилось как-то по-другому, и во всех центральных районах в день митинга люди (хоть на улице, хоть у себя дома) не могли совершать банковские операции, отправлять сообщения, делать звонки. Это стало причиной нескольких эмоциональных заявлений, в том числе и тех, кто до этого момента был лоялен власти (член ОП Алия Айсина: «Худшее, что могло придумать правовое государство для своих граждан: глушить интернет. Сегодня мы на своей шкуре почувствовали заботу о гражданах России. Сегодня случилась моя точка невозврата веры в существующую власть»). После чего палата не могла молчать и выступила в жанре «Следствие закончено, забудьте», хотя ее как раз никто и не спрашивал.
Председатель ОП сделал заявление, что проблемы с мобильной связью 31 января связаны с профилактическими работами операторов на базовых станциях и у палаты нет возможности проверить, почему работы проводились именно в этот день и было ли это необходимо.
Впрочем, получилось всё вполне в тренде – неудобные вопросы берет на себя квази-«не-государство», подобно тому, как олигарх берет на себя дворец, а в Уфе функцию хватать протестующих из толпы и сдавать полиции берут на себя загадочные люди в штатском и в одинаковых сиреневых масках, что стало предметом запроса журналистки Ъ Дарьи Кучеренко, который наверняка останется без ответа. (Она же сегодня в Эхе: «Пока башкирские чиновники и те, кто прикидывается не чиновниками, сидят в своих уютных кабинетах, ездят на выходные кататься на лыжах со своими подругами, пьют хорошее вино и дружат с блогерами и журналистами, людей, которые все это оплачивают, бьют и унижают»). Впрочем, это станет темой уже следующих постов.