Уфа. Происхождение названия города
Не вдаваясь подробно в содержание текста и выводы его автора и не вступая с ним в полемику, отметим, что он напрасно пренебрёг версией сходства слова уфа со словом упэ (upe на латинице), обозначающим реку в литовском и латышском языках – единственных ныне живых (Живущие в Латвии латгалы считают свой язык отдельным языком, а не диалектом латышского), а в древности многочисленных так называемых балтских языках. Кстати, в латышском языке есть слово leja – долина, низина, дол, что позволяет интерпретировать гидроним Уфалейка, как долина реки, речная долина (upe+leja=upes leja), трансформированное народным русским языком в понятную фонетическую конструкцию.
В дополнение к сказанному необходимо привести следующий пример. Старинный русский город Тула стоит на впадающей в Оку реке, носящей в настоящее время название Упа. Но вот примечательный факт, связанный с этой рекой и именем известного советского историка, писателя, журналиста Вильяма Васильевича Похлёбкина.
В Интернет-верссии книги В.Похлёбкина «Татары и Русь» в главе о знаменитом «стоянии на реке Угре» войск Великого князя московского Ивана III и хана Золотой орды Ахмата прочитал следующее: «Великое стояние на Угре 1480 г. 1. Ход военных действий: татарское войско хана Ахмата прошло по водоразделу верховьев Дона и Оки через вассальные от Литвы т.н. верховские княжества восточнее линии Новосиль — Мценск — Любутск к русской границе, т.е. к руслу р. Оки между Калугой и Алексиным, где тогда стоял г. Любутск. Но перейти здесь границу Московского великого княжества татарской коннице было невозможно — Ока имела ширину 400 м при глубине до 10—14 м. Бродов на участке между Калугой и Тарусой не было. Противоположный русский берег был к тому же возвышен.
Вследствие этого конница Ахмата пошла по южному берегу Оки к верховьям реки, туда, где в Оку впадала Уфа и где был хороший брод, точнее, два брода — в 2,5 и в 4,5 км выше устья р. Угры»[9].
Конечно, это может быть опечаткой, и нужно сравнивать даже не с бумажным вариантом, где может быть редакторская правка, а с авторской рукописью, что не представляется возможным, но, возможно, здесь нет ошибки. Вспомним, как пишется, например, в английском языке и как читаются по-русски слова фотография и телефон: «photograph» и «phone» а имя Фома выглядит в греческом написании Θωμάς, а в латинском – Thomas. Поэтому можно предположить, что автор – глубокий знаток истории специально написал «Уфа».
Так что получается последовательность: упе (upe – латинским шрифтом) – Упа – Уфа.
Правда, возникает вопрос: «Какую связь имеют языки народов, живущих ныне в Прибалтике, к находящейся в центре России Туле и, тем более, к Южному Уралу?». Чтобы разрешить это противоречие, нужно предположить, что некогда на территории от Балтийского моря до нынешней Тулы и Южного Урала жил некий народ, имевший в своём языке слово уфа или сходное по звучанию, обозначавшее реку. И действительно, науке такой народ давно известен, хотя жил он очень давно.
В 1873 году в нынешней Ярославской области у деревни Фатьяново был раскопан могильник, датированный первой половиной II-го тысячелетия до нашей эры. В дальнейшем археологические находки, подобные найденным в этом могильнике стали называть археологической Фатьяновской культурой. Со временем выяснилось, что эта культура бронзового века была распространена на пространстве от Прибалтики до Волго-Камья. Как сказано в Большой Советской Энциклопедии (Т. 27. 1977) «Предполагаемая прародина племён Ф. к. – терр. между Днепром и Вислой. Антропологич. тип – европеоидный. Ф. к. входила в состав большой культурно-историч. общности – т. н. боевых топоров культур или шнуровой керамики культур, предков славян, балтов и германцев» [10].
В 1963 году впервые увидела свет книга «Балты. Люди янтарного моря» известного учёного историка, археолога, этнографа, профессора Калифорнийского университета в Лос-Анжелесе Марии Гимбутас (В 2004 году эта книга была переиздана в России, стала доступна широкому читателю, продавалась в том числе и в Уфе). Книга посвящена происхождению и развитию балтских народов в период с каменного века до средневековья. Тема можно сказать родная для родившейся в Литве Марии Гимбутас, хотя и в целом она занималась древнейшей историей Восточной Европы, будучи признанным специалистом в этом вопросе.
Так вот, что она пишет в своей книге в главе «Восточные балты в бронзовом и раннем железном веке» в разделе «Фатьяновская культура: восточный эпизод»: «В течение бронзового века носители фатьяновской культуры распространились на Восток вплоть до Волги и её притоков. Кроме верховьев Волги, фатьяновские поселения обнаружены в низовьях Оки, Суры, Вятки и нижнем течении Камы. В третьей четверти второго тысячелетия зона распространения этой культуры достигла реки Белой и вплоть до Южного Урала. Носители фатьяновской культуры вклинились узкой полосой между финноугорскими охотничьими племенами на востоке центра России и протоскифами на юге. Они строили свои небольшие укреплённые деревни на высоких берегах рек, обычно укрепляя их рвами и валами с внутренней стороны. Эти укреплённые поселения заметно отличались от неукреплённых деревень охотников на побережьях озёр и рек… В раннем бронзовом веке носители фатьяновской культуры постоянно соперничали за владения землями с угрофиннами и протоскифами, которые двигались с юга. Постепенно они распространились на северо-запад, вплоть до бассейна Оки. Земли, занимаемые фатьяновцами, неуклонно сокращались, однако, перед полным исчезновением в Чувашии, Татарии и Башкирии носители этой культуры смогли выйти на восток вдоль верховий реки Белой и Южного Урала… Эту последнюю стадию фатьяновской культуры, относящуюся примерно к 1500 – 1300 годам до н. э. обычно называют абашевской по названию могильника, открытого в 1925 году близ деревни Абашево на севере Чувашии. Возможно, появление абашевцев на Южном Урале объясняется наличием в этих местах месторождений меди. В этих поселениях обычно обнаруживаются большие количества медной руды, шлака и орудий для металлургического производства и инструментов для обработки металла»[11].
Итак, вновь прозвучала тема полезных ископаемых Южного Урала, точнее, стратегического для той далёкой эпохи металла – меди, давшей этому времени названия – медный век и бронзовый век. Однако, прежде чем делать выводы обратимся к вышедшей в Уфе в 1973 году книге «Тайны древнего Урала» известного башкирского учёного-археолога Нияза Мажитова. Вот что он пишет в главе «Абашевцы»: «Происхождение и история абашевских племён – одна из самых увлекательных страниц древней истории Урала и Поволжья…[12] История происхождения этих племён с богатой и своеобразной культурой долгое время оставалась для археологов загадкой, которая и сейчас ещё полностью не разгадана. Прежде всего, археологи обратили внимание на некоторое сходство находок из Абашевских курганов с культурой фатьяновских племён, которые в 2000 – 1500 гг. до нашей эры жили в районе Среднего Поволжья. Опираясь на эти факты, учёные пришли к мнению, что абашевцы явились потомками фатьяновцев, пришедших с запада. Но позже, по мере накопления материалов, проблема всё усложнялась. Причиной тому послужило частично и то, что памятники абашевских племён были найдены в районах Южного Урала и в Кустанайской области Казахстана»[13]. С другой стороны, Мажитов сам принимал участие в раскопках абашевского захоронения на берегу реки Ай в Кигинском районе: «Это открытие свидетельствовало о том, что абашевские племена жили не только в западных и южных предгорьях Южного Урала, но и освоили его горно-лесные районы…[14]. Медно-бронзовый век, примерно в X – VII вв. до н. э., сменяет железный век. В культуре племён, обитавших на значительной части территории Башкирии в начале железного века очень хорошо прослеживаются абашевские черты, особенно в форме и орнаментации глиняной посуды. Опираясь на эти факты, можно полагать, что в начале железного века в Башкирии жили племена, своим происхождением тесно связанные с абашевцами»[15].
Хотя происхождение абашевцев (река Упа, что в Туле, входит в область расселения этого народа, поскольку самый западный памятник этой культуры найден в Малоярославецком районе Калужской области) до сих пор является предметом дискуссии различных исследователей, но все они сходятся в одном: это индоевропейский народ. Следовательно, можно предположить, что их язык тоже принадлежал к индоевропейской семье, а возможно, если учитывать мнение Марии Гимбутас, был родственным языку древних балтов (протобалтов).
И, наконец, ещё одна интересная цитата из книги «Тайны древнего Урала»: «…Урал с древнейших времён, ещё 3,5 тысячи лет назад, был крупным центром медной (бронзовой) металлургии… Племена, населявшие Волго-Окское междуречье в эпоху бронзы, свои орудия труда и украшения изготовляли преимущественно из уральской меди. Продукция уральских металлургов в те времена доходила даже до Днестра»[16].
Возможно, что и дальше, поскольку не все древние медные и бронзовые изделия, найденные в разных концах Евразии, исследовались на состав и сравнивались по составу с уральской медью, и, естественно, не все такие изделия уже найдены.
И как раз мимо нынешней Уфы пролегали речные транспортные пути между горными районами Южного Урала, где добывалась медная руда, и выплавлялись медь и бронза, и потребителями продукции уральских металлургов в бассейне Волги и Оки. По Волге же можно попасть в Каспий; лишь небольшое пространство отделяет Волгу от Дона, впадающего в Азовское море, откуда открыт путь в море Чёрное; через верховья Волги и через систему волоков можно попасть в реки бассейна Балтийского моря и в само море. Великая речная транспортная система Восточной Европы служит людям на протяжении многих тысячелетий!
Нет ничего удивительного, что название уральской реки имеет сходство с латышским и литовским словом: санскрит – язык Древней Индии, куда как дальше отстоящей от современной Прибалтики, чем Урал, имеет большое родство с языком литовским, а люди, говорившие на одном из индоевропейских языков – тохарском, жили на территории современного Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая. Например, известное нам слово кумыс практически так же выглядит по-латышски – kumiss (kumysas по-литовски), но вряд ли оно появилось в латышском языке недавно, поскольку кобылица по-латышски – kumeļmāte (kumelė по-литовски), а жеребёнок – kumeļš (kumeliukas по-литовски), хотя в латышском языке есть и другое слово, означающее кобылу, кобылицу – ķēve. А вот изложение рассказа средневекового английского мореплавателя Вульфстана, посетившего в IX веке землю западнобалтского народа пруссов: «Прусская знать выделяется тем, что пьёт кобылье молоко или кумыс. Второй слой общества – свободные общинники, которых Вульфстан определяет как свободных бедных. Они пьют медовуху, как и третий слой – рабы»[17]. Вероятнее всего, такой обычай мог появиться у народа, жившего на границе степей, где можно было бы пасти табуны лошадей, и липового леса – основного производителя добываемого бортничеством мёда, а не в малопригодной для коневодства Пруссии, с её лесами, болотами и озёрами. Западные отроги Южного Урала вполне подходят для зарождения такого обычая. Так же в этом обычае можно увидеть реалии того исторического периода, когда кочевники, занимавшиеся скотоводством и имевшие конские табуны, доминировали над соседними племенами, жившими земледелием или охотой и собирательством. В подтверждение подобного предположения можно привести следующее: «Начало бронзового века, т. е. эпохи, когда появляется и получает распространение первый металл, заменяющий каменное сырьё, связано не с новым этапом развития хозяйства местного населения, а с вторжением пришельцев на территорию всей Прибалтики. Новое население, в археологии их называют культурой шнуровой керамики или боевых топоров, появилось в конце третьего тысячелетия до н. э… Появление нового населения было связано с возникновением скотоводческого хозяйства, для интенсивного ведения которого характерны постоянные перекочёвки. Скотоводческое хозяйство складывается в предгорной и степной зоне, как считает целый ряд современных исследователей, это были территории Северного Кавказа и Северного Причерноморья. Быстрый рост народонаселения приводил к необходимости поиска новых пастбищ, что требовало освоения новой территории. В конце третьего тысячелетия кочевые индоевропейские племена начали расселяться по территории Евразии… Поскольку в дальнейшем, на протяжении трёх тысячелетий, на территории Восточной Прибалтики не наблюдается смены населения, то начало этногенеза балтов (пруссов, литовцев, латышей) отсчитывают от культуры боевых топоров, которую иногда называют «балтийской». Мигранты доминируют на территории от Вислы до Западной Двины, где они подчиняют себе местное население". [18].
Становится понятно и то, почему лошадь занимала особое место в жизни и верованиях древних балтов – их предки, прежде чем оказались в лесах на побережье Балтийского моря, были когда-то степняками-кочевниками, как много позже были ими восточные германцы – остготы.
Лесная и болотистая местность, где оказались балты, защитила их от более поздних вторжений и позволила во многом сохранить языковые и культурные реалии четырёх тысячелетней давности. Другие группы родственных балтам индоевропейцев, в том числе и пришедшие на Южный Урал, вынуждены были вступить в острую конкуренцию с иными этническими группами и постепенно утратили свою самобытность, оставив после себя лишь отдельные проявления в культурах и языках позднее образовавшихся на их месте народов.
Подводя итог, можно сказать, что город Уфа получил своё название от одноимённой реки, которую индоевропейское население здешних мест бронзового века, родственное современным балтам, – например, абашевцы, как раз и могло назвать словом уфа, что означало тогда просто – река. Впоследствии одна часть древнего индоевропейского населения была вытеснена отсюда финноугорскими народами или погибла в войнах с ними, а другая часть слилась с этими народами и более поздними пришельцами – тюрками и вошла в состав народов, и поныне живущих в наших краях: башкир, татар, удмуртов, мордвы, марийцев, чувашей, у многих представителей которых в облике и культуре проступают индоевропейские черты, унаследованные от далёких предков.
Слово уфа сохранилось в веках, местные жители долго помнили и о том, что оно означает. Отсюда записанное Рычковым со слов башкир название реки Уфа-Идель – просто перевод древнего слова на башкирский язык: никакой ошибки Рычков не допустил. А племя или род, жившие по берегам реки, вполне могли обрести либо самоназвание, либо прозвище соседей – речники, речные жители, что мы и находим в упоминаниях о существовании башкирского рода с названием аналогичным слову Уфа, (упа), өфə (өпə).
Примечания
1. http://www.admkaraidel.ru/index.php?opti
2. Буканова Р.Г. Города-крепости на территории Башкортостана в XVI – XVII вв. – Уфа, 2010. С.104.
3. Рычков П.И. Топография Оренбургской губернии. – Уфа, 1999. С. 263 –264.
4. Там же. С. 264.
5. Там же. С. 264.
6. Там же. С. 307.
7. Буканова Р.Г. Указ. соч. С. 105.
8. Поздеев В.В. Южноуральская топонимика. Историко-топонимический словарь. – Челябинск, 2008. С. 169.
9. http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/His
10. Большая Советская энциклопедия (БСЭ). Т. 27. – М., 1977. С. 218.
11. Гимбутас М. Балты. Люди янтарного моря. – М., 2004. С. 96 – 97.
12. Мажитов Н.А. Тайны древнего Урала. – Уфа, 1973. С. 35.
13. Там же. С. 36.
14. Там же. С. 37.
15. Там же. С. 41.
16. Там же. С. 44.
17. Очерки истории Восточной Пруссии/ Кретинин Г.В., Брюшинкин В.Н., Гальцов В.И. и др. – Калининград, 2004. С. 24 – 25.
18. Там же. С. 13 – 14.
19. Гимбутас М. Указ. соч. С. 69.
19 марта 2013 Janinas Машина времени
Источник: http://janinas.livejournal.com/29106.html
