Уфимское окружение Давида Бурлюка: 1915–1918 годы. Часть II
Итак, летом 1915 года молодой, но уже известный худож-ник Давид Давидович Бурлюк переезжает в Уфимскую губер-нию, и живет с семьей сначала на станции Иглино, затем вблизи станции Буздяк.
Начиная рассказ об этом важном периоде в биографии Д.Д. Бурлюка, хочется в очередной раз опровергнуть одну из уфимских мифологем, что Бурлюк, якобы, скрывался здесь от призыва в действующую армию. Дело в том, что его не могли призвать в армию, так как в подростковом возрасте из-за несчастного случая или болезни он лишился одного глаза. Став взрослым, Давид Давидович старался скрыть этот недостаток (носил монокль, фотографировался так, что бы эта часть лица оказывалась в тени), и можно восхищаться тем, что талантливый художник всю свою жизнь неустанно работал, будучи лишён части зрения.
По всей видимости, перебраться в 1915 г. из столицы в отдалённую Уфимскую губернию Давид Бурлюк был вынужден в поисках заработка.
1910-е гг. стали важнейшим этапом в жизни Бурлюка. По-сле обучения в нескольких художественных школах и учили-щах, в том числе за границей, он и его молодые и дерзкие единомышленники находились в самом центре водоворота различных художественных и творческих проектов, создававших новые эстетические принципы в искусстве и литературе, разрушавших старые стереотипы художественного мышления. В декабре 1910 г. по инициативе Д. Бурлюка, М. Ларионова и группы бывших учащихся Московского училища живописи ваяния и зодчества, в Москве открылась знаменитая выставка «Бубновый валет». Ныне её считают точкой отсчёта в истории русского авангарда.
Материалы о ней не сходили со страниц газет и журналов, она стала предметом бурных дискуссий на многих литературно-художественных вечерах, на которых Д. Бурлюк был заметной фигурой. Эти вечера нередко заканчивались публичными скан-далами. Сенсацию вызвала выставка «Бубнового валета», от-крывшаяся в Москве в январе 1912 г. Здесь десять работ Дави-да Бурлюка и полотна его брата Владимира были представлены в одной экспозиции с картинами П. Пикассо, А. Матисса, других европейских живописцев, а также русских художников П. Кончаловского, И. Машкова, А. Лентулова, Р. Фалька, А. Ку-прина, Э. Экстер, В. Кандинского. Члены общества «Бубновый валет» организовывали выставки в феврале 1913 г., в феврале 1914 г. и ноябре 1916 г. Последняя выставка «бубнововалетовцев» состоялась в ноябре 1917 г.
С марта 1910 г. вместе с друзьями Давид Бурлюк регу-лярно публикуется в поэтических сборниках (во многих из них он был составителем и соредактором), участвует в литературных вечерах, активно занимается издательской деятельностью. Всю жизнь затем Бурлюк гордился тем, что он первым опубликовал стихотворения Владимира Маяковского, Велимира Хлебникова, Василия Каменского, Бенедикта Лившица, поэтов-новаторов, чьё творчество стало эпохой в русской поэзии. Главные футуристические манифесты поэтов и художников, среди которых знаменитая «Пощёчина общественному вкусу», были составлены при самом активном участии Бурлюка. В них – призыв к увеличению словаря «производными и произвольными словами», констатация того, что футуристы «расшатали синтаксис», уничтожили знаки препинания, сокрушили ритмы – «перестали искать размеры в учебниках», стали придавать содержание словам по их начертательной и фонической характеристике. Бурлюк гор-дился тем, что разработал «переднюю», или фронтальную, риф-му.
В эти годы напряжённой творческой жизни, произошло важнейшее событие и в личной судьбе Бурлюка. 26 марта 1912 г. в Москве он женился на подруге своего детства 18-ти летней Марии Никифоровне Еленевской (1894–1967), которая в это время училась в Московской консерватории. Маруся Бурлюк стала не только преданной и любящей женой и матерью, но и верной соратницей, и всю совместную жизнь активно помогала Давиду Давидовичу, участвовала во всех творческих проектах мужа.
Американская художница и коллекционер искусства Кате-рина Драйер в 1944 г. издала книгу «Бурлюк» (Burliuk, 1944), где приведены письма к ней Давида Бурлюка, в одном из них подробно описывается история их любви с Марусей.
«Женитьба является одной из важнейших глав в моей жиз-ни. Семьи Еленевские и Бурлюки (наши родители) дружили с 1899 года. В то время мне было 17 лет, и я рисовал индийски-ми чернилами этюды на природе, на берегу Волги. Маленькая девочка с большими раскосыми глазами, в белом платье, с золотыми кудрями на её круглой головке стояла около меня. Я был занят изображением ствола старой березы у стены романтического дворца. «Мне нравится ваш рисунок, – сказала она. – Он очень естественный». Березка, маленькая девочка, с отражением неба в её облике, опущенный взгляд, запечатлены навечно, как сон моего детства – Алисы в стране чудес».
Первые годы после женитьбы молодые супруги жили у ро-дителей Давида Бурлюка в Чернянке, около Херсона. В 1913 г. родился сын Давид. В мае 1914 г. они всей семьей переехали в Михалево, недалеко от железнодорожной станции Пушкино (25 км от Москвы), где мать Д. Бурлюка купила большой старый дом. 11 апреля 1915 г. родился второй сын Никифор. В 1916 г. дом в Михалево был продан и куплен другой около Кунцево.
Многим покажется странным, что в период такой бурной творческой деятельности, из столицы, где происходили все важнейшие художественные и литературные события, с двумя маленькими детьми Давид Бурлюк переезжает в глушь Уфимской губернии. Как уже было сказано выше, скорее всего, сказались финансовые причины. В 1915 г. после долгой болезни умер отец. Давид как самый старший из детей, должен был содержать не только свою семью, но и мать, и материально поддерживать младших братьев и сестёр. В столице к этому времени он стал довольно популярным художником и поэтом, но это пока ещё не приносило большого дохода, а вот в провинции, как увидим далее, его работы покупали довольно охотно. Кроме того, в плодородной Уфимской губернии Бурлюк получил возможность заработка, занявшись поставками сена для армии.
В книге Н. Евдаева со ссылкой на книгу Катерины Драйер приводятся сведения, что Давид и Маруся Бурлюк переехали в Уфимскую губернию к родителям Маруси.
«Появилась мысль укрыться на время под крылом маруси-ного отца Никифора (Фёдора) Ивановича Еленевского в Баш-кирских степях на левом берегу Волги в небольшом местечке Буздяк, Волго-Бугульминской железной дороги. Вначале туда прибыл Давид Бурлюк, разузнать о возможности сносного существования в тех местах. Маруся, забрав 2-летнего Додика и 4-месячного Никишу 30 августа 1915 г. последовала за мужем из Москвы. Весь багаж состоял из 20 золотых (по пять рублей), корзинки с простынками и краюхи хлеба, которую она получила от бывшей крепостной графа Шереметева. Четвертого сентября Бурлюк встретил их по дороге на станции Иглино Самаро-Златоустовской железной дороги. Он нашел их в полном порядке. Марусе повезло. Ехавшие с фронта в одном купе с ней четыре врача по-отцовски помогали молодой ма-тери.
В Буздяке собралась большая семья. Там же жила Лидуша, сестра Маруси. Шла война. Отец Маруси помог Д. Бурлюку за-няться коммерцией. Он покупал сено, спрессовывал его и по-ставлял русской армии. Эта работа приносила неплохой доход, и у Д. Бурлюка появилась возможность написать холсты большого размера (в том числе «Ангел мира»). В этот период он не упускал случая, чтобы не вырваться в Москву или Петроград поучаствовать в выставках, но в основном, чтобы продать накопившийся фонд. Обеспечив тылы для семьи, Бурлюк продолжает путешествовать. Он подолгу живет в Москве, оттуда наезжает в Петербург и в другие города.
Когда с началом Гражданской войне столицу охватил го-лод, в первой половине апреля 1918 г. Давид, захватив с собой младшую сестру, певицу Марианну, уже окончательно бежит из Москвы к своей семье на Урал».
Впечатления от изобильной уфимской земли оказались на-столько яркими, что в воспоминаниях Бурлюка сложился образ обширного поместья, хотя источники рисуют иную картину. В интерпретации Катерины Драер, родители Маруси были бога-тыми землевладельцами, добрыми, сердечными людьми, жили они в полном согласии с крестьянами, проживавшими на их земле. Во время плохого урожая 1890 г. Еленевские раздавали питание крестьянам и разрешали приводить своих лошадей, размещая их среди хозяйских, обеспечивали необходимое вете-ринарное обслуживание. Оба родителя были толстовцами. Гос-пожа Еленевская разбиралась в медицине и всегда помогала тем, кто нуждался в её помощи. Она обучала прислугу грамоте – учила писать, читать и элементарной арифметике. У неё было сильно развито чувство справедливости. Людмила Еленевская считала, и это она старалась привить своей дочери, что сущест-вует дорога понимания к сердцу каждого человека и каждый должен эту дорогу понять. Она всегда повторяла: «Будь готова помогать. Никогда не критикуй и не вторгайся во внутреннюю жизнь людей, стараясь их изменить». Людмила Еленевская (де-вичья фамилия Вафимская) скончалась 17 июля 1935 г. в воз-расте 76 лет. Отец Маруси, Никифор (Фёдор) Иванович Еленев-ский, скончался в Челябинске 21 июня 1919 г.
Но попытки автора найти среди уфимских помещиков 1890–1910-х гг. землевладельцев Еленевских или Вафимских не дали результатов. В материалах всех переписей, регулярно проводившихся в Уфимской губернии, подобные фамилии не встречаются. Вероятно, Еленевские являлись скорее дачниками, а благополучная жизнь в далёкой глубинке в памяти Бурлюка превратила их в богатых землевладельцев, или же Катерина Драер по-своему интерпретировала рассказы художника.
В одной из основных хлебопроизводящих Уфимской губер-нии ситуация с продовольствием в военное время была несрав-ненно лучше чем в столицах. А две железные дороги, включая открытую в 1914 г., идущую от Симбирска Волго-Бугульминскую магистраль, позволяли легко добраться сюда из Москвы. Благополучно обосновавшись в Уфимской губернии Бурлюк мог довольно часто приезжать в столицу и оставаться в центре художественной жизни.
Поиски сведений о семье Еленевских в уфимском истори-ческом архиве позволяют восстановить общую картину, но уже по документальным источникам. Согласно исследованиям С.В. Игнатенко, в годы пребывания Д.Д. Бурлюка в Башкирии в Буздяке жила сестра Маруси Бурлюк – Лидия Никифоровна Еленевская (в замужестве Прокофьева). Родилась она в Вороне-же в 1912 г., окончила Уфимскую Мариинскую женскую гимназию, а в 1917 г. и Строгановское художественно-промышленное училище со званием учёного рисовальщика. В 1918 г. отправилась вместе с Бурлюком и его семьей в «транссибирское турне», затем вернулась в Буздяк. В 1928 г. в Буздяке у Лидии Еленевской родился сын Пётр, ранее – дочь Лидия, оба учились в Буздякской школе. С 1935 г. работала в Буздякском детском доме, впоследствии трудилась в одной из средних школ города Октябрьского (БАССР), умерла в 1972 г. Её сын Петр Петрович Прокофьев жил в Октябрьском.
Действительно, в Национальном архиве РБ (НА РБ) фонде Уфимской Мариинской женской гимназии сохранились аттестат и свидетельство Лидии Еленевской. Из аттестата следует, что Лидия Никифоровна Еленевская, родившаяся 21 марта 1892 г., дочь чиновника, поступила из Уфимской 2-й гимназии во второй класс Мариинской гимназии в августе 1905 г. 4 июня 1911 г. получила аттестат ученицы, окончившей полный курс обучения в Мариинской гимназии. Свидетельство от 1 июня 1912 г. удостоверяет, что Лидия Никифоровна Еленевская, пройдя обучение в VIII дополнительном классе, приобрела звание домашней учительницы.
Но, как оказалось в 1910-е годы в Уфе жила и работала еще и старшая из сестёр Еленевских, 24-летняя Вера.
В фонде Попечителя Оренбургского учебного округа сохранилось небольшое дело учительницы Веры Еленевской, в котором имеется даже её визитная фотокарточка, сделанная в Уфе в ателье Герман. Из удостоверения от 7 ноября 1911 г. очевидно, что окончившая VI классов женской гимназии Вера Еленевская состояла бесплатной практиканткой при VI Уфимском городском приходском училище с 10 января по 2 ноября 1911 г., «при чем учебно-воспитательное дело вела умело и пробные уроки дала удовлетворительно, а потому имеет право на получение свидетельства учительницы начальных народных училищ».
Вторым документом в деле является свидетельство, в котором указано, что «предъявительница сего дочь дворянина Вера Ни-кифоровна Еленевская, родившая 30 декабря 1887 года, православного вероисповедания, как имеющая одобрительное свидетельство об окончании курса шестого класса Тульской женской гимназии и с успехом исполнявшая обязанности помощницы учительницы в VI уфимском городском приходском начальном училище в период времени с 10 января 1911 года по 2 ноября 1911 года» удостоена звания учительницы начального народного училища. Свидетельство выдано 10 ноября 1911 г. Шестое городское училище находилось по Сибирской улице, 72 (ныне ул. Мингажева).
А.Г. Янбухтина, на основании воспоминаний Маруси Бурлюк, сделала предположение, что у её родителей было имение под Уфой около Алкино, где та бывала на каникулах. Возможно, что она приезжала погостить к старшей сестре.
Мария Никифоровна вспоминала осень в степи, где провела свои вакации. «Уфимские степи от выгоревшей на солнце травы выглядят полинявшими; кустики дикой степной вишни, не достигающий высоты более двух четвертей, облетели, и бусинки плодов иссохшими узелками лиловеют на откосах пригорков Саракамыша. Так называются луга около полустанка Алкино Самаро-Златоустовской железной дороги. Поезд прямого следования на Москву лишь на одну минуту останавливается на этом полустанке. В широких окнах международного экспресса минули черные переплеты моста над узенькой степной речушкой, впадающей в Дёму, и цветные лоскуты осени, на дорогах Урала, где сине тихие, до краев озера, строгие девственно глаза хрустальные родимых гор моих».
Но, по крайней мере, летом 1917 г. Никифор Иванович Еленевский с семьёй действительно жил в Уфимской губернии, но около станции Буздяк.
Летом 1917 года по всем губерниям Российской империи была проведена масштабная сельскохозяйственная перепись. Приходя в каждый сельский двор или дом, переписчики запол-няли специальные переписные карточки, где фиксировали фа-милию, имя и отчество хозяина, членов его семьи, а также све-дения о земельном участке, количестве скота и другие данные. В поисках сведений об Еленевских и Бурлюках, в НА РБ автор просмотрела такие карточки по станции и селу Иглино, станции Алкино, деревне Буздяк Белебеевского уезда, но безрезультатно. Затем просматривая результаты переписи по другим деревням вблизи Буздяка, искомая карточка нашлась в деревне Табанлыкуль.
Дело в том, что в Белебеевском уезде существовала боль-шая и богатая башкиро-мишарская деревня Буздяк, где проживали известные в нашем крае мишарские (татарские) дворянские семьи Кудашевых, Еникеевых, Мамлеевых, др. После строительства Волго-Бугульминской железной дороги (полностью введена в действие в 1914 г.) В административных границах Уфимской губернии открылись станции Ютаза, Туймаза, Кандры, Буздяк, Благовар и Чишмы. Но станция Буздяк возникла не вблизи одноименной деревни, а рядом с небольшой деревней Табанлыкуль, население из бывшей деревни Буздяк (сейчас это д. Старый Буздяк) постепенно стало перемещаться ближе к станции.
В Табанлыкуле в 1917 г. проживали русские (325 чел.), ми-шари (149), белорусы (22), тептяри (21), девять украинцев и чу-ваш. Сейчас Табанлыкуль входит в состав райцентра Буздяк.
Обнаруженная переписная карточка открыла совершенно новые сведения по семье Еленевских. Во время проведения сельскохозяйственной переписи летом 1917 г. В деревне Табан-лыкуль проживал бывшеий дворянин, белорус, 62-летнеий Ни-кифор Иванович Еленевский.
Он являлся «посторонним» в деревне, не состоял в здешней сельской общине и прав на землю не имел. Н.И. Еленевский арендовал (на один год за денежную плату) у Табанлыкулевского общества 8,5 дес. пашни под яровой посев, имелась своя усадьба на площади в 0,25 дес. (в современном исчислении около 30 соток), наверняка, был выстроен дом. Усадьба числилась на укреплённой отрубной земле. Можно предположить, что в годы Столыпинской реформы участок укрепили (приватизировали), а потом его приобрёл Н.И. Еленевский.
У Никифора Ивановича имелось в 1917 г. добротное хозяйство, под посевом находилось 3 дес. овса, 3 дес. яровой пшеницы, 2 дес. гречи и 0,5 дес. проса. Рабочая лошадь (трёхлетка), две коровы, телёнок и свинья. Очевидно, что семейство Еленевских давно здесь обосновалось и основательно обустроилось.
Во время переписи 1917 г. в подворной карточке указыва-лось имя и отчество только у домохозяина. Сам Никифор Иванович с супругой (62 года) зарегистрированы как нетрудоспособные, лично землепашеством не занимались. С ними проживали (были учтены в карточке) семьи двух взрослых сыновей и две незамужние взрослые дочери. У обоих дочерей (25 и 20 лет) проставлена отметка – учительница. Это, наверняка, Лидия Никифоровна Еленевская (1892 г. р.) и другая, младшая дочь. У обоих нет записей, что они отсутствовали во время переписи, значит, преподавали в ме-стных школах.
Старший сын (32 года) находился в армии, здесь прожива-ли сноха (32 года) и два внука 14 и 12 лет. Старший подросток трудился на пахоте и сенокосе. Другом юности Давида Бурлюка, о котором он пишет в воспоминаниях, был Павел Никифорович Еленевский, в 1910-е гг. он жил под Липецком и был известным учёным-лесоводом. По всей видимости, именно он отмечен в подворной карточке в 1917 г.
У второго сына (27 лет) указана профессия – инженер. С ним находились его жена (20 лет) и недавно появившийся на свет внук (один год). Скорее всего, сыном-инженером являлся Аполлон Никифорович Еленевский. В метрической книге бли-жайшей Казанско-Богородской церкви села Сергеевки есть за-пись о кончине 13 июля 1918 г. мальчика Михаила, которому исполнилось один год и восемь месяцев, сына дворянина Апол-лона Никифоровича Еленевского. Наверняка, именно этого ма-лыша зарегистрировали во время переписи летом 1917 г.
По сведениям адрес-календарей, в 1916–1917 гг. инженер Аполлон Никифорович Еленевский служил заведующим одного из цехов Златоустовского завода и оружейной Князе-Михайловской сталелитейной фабрики. Можно предположить, что в условиях военного кризиса инженер отвёз свою семью к отцу в деревню, где с продовольствием проблем было меньше.
Вблизи станции Буздяк Бурлюки жили в 1917-1918 гг. о чем художник пишет в своих письмах и воспоминаниях. Здесь им была написана большая серия картин. По сведениям извест-ного уфимского искусствоведа Альмиры Гайнулловны Янбухти-ной (1938–2018), живя в Буздяке, Давид Бурлюк бывал в расположенных недалеко деревнях Каран, Байраш, Каргалы Богадинской волости, писал виды этих селений.
Но, в момент проведения переписи летом 1917 г. Давид Бурлюк и Мария Никифоровна с детьми в Табанлыкуле не жили. В переписной карточке не значится зять хозяина, дочь и внуки их возраста. Додику в это время было четыре года, Никише – два, Марусе Бурлюк — 23 года. Не жили и в близлежащих к Буздяку и Табанлыкулю селениях (сведений о них в переписных карточках нет). Скорее всего, в это время Давид Давидович или жил с семьей на летней даче в селе Байки (подробнее об этом будет сказано далее) или путешествовал Уралу. Летом 1917 г. Бурлюк побывал на реке Ай в предгорьях Южного Урала. В собрании Самарского художественного музея хранится картина Бурлюка «Река Ай». На обороте холста есть подпись: «1917 Бурлюк VI река Ай». Приобретено полотно в Самаре с персональной выставки автора.
Кроме того в конце лета 1917 года художник совершил поездку в Симбирск.
Интересно, что возле Буздяка проживали земляки Давида Бурлюка, переселенцы из Лебединского уезда Харьковской гу-бернии. Например, 29 июля 1912 г. в церкви села Сергеевки была крещена девочка Серафима. Родители: Харьковской губернии Лебединского уезда Бровенской волости села Бобрики крестьянин Андрей Стефанович Лапуно и законная жена его Ксения Антоновна. Восприемники: того же села Бобрики крестьянин Дмитрий Сергеевич Комчатный и крестьянская жена Александра Стефановна Лапуно. А 16 июля 1912 г. в том же храме отпевали умершего 11-месячного сына проживавшего на Яковлевом хуторе крестьянина Харьковской губернии Лебединского уезда и волости села Азоки Луки Васильевича Логвиненко.
26 декабря 2019 Янина Свице Культура
Источник: https://janinas.livejournal.com/?fbclid=IwAR0bC5BYa61Gu-j4ao...
